Немного о буднях мамы для тех, кто пишет мне “у меня не получается. У остальных все так легко, а я с ума схожу”…

Список психологов, которых я могу рекомендовать, и книг, которые я советую прочитать

Навязчивый вопрос «Почему?» начинает поступать от окружающих людей. Друзьям и знакомым важно найти объяснение тому, что произошло. На ответ «не знаю» мы получаем следующую партию вопросов.

Время с семьей – это пару часов перед сном, утром и на выходных в перерыве между делами. Если сжать эти моменты во временной промежуток, то общее количество часов, проведенных с семьей, до слез мало. 1,5-2 часа в день. На что мы их тратим?

«Наталья, я делаю украшения из серебра. Моя страничка пока небольшая. 25 читателей, но они очень лояльны. Помогите мне выйти на международный рынок, расскажите, что надо сделать». Я сижу над таким сообщением в ступоре.

Помощь психолога повышает шансы на жизнь онко-больного. Более того, психотерапия особенно нужна детям, чьи мамы и папы проходят лечение. Что такое онко-психология и почему она отсутствует в России. Интервью со специалистом.

Мама приводит ребенка в музей и говорит: “Смотри, это картина такая-то. Тебе что неинтересно?” Но если посмотреть на самого родителя, то видно, что ему тоже не интересно.

На всех сотрудников ведется досье. В один прекрасный момент на столе может появиться папочка со всеми нарушениями.
Он некий винтик, и большое руководство даже не знает, что он работает в компании. Этот конфликт происходит на другом низком уровне.

Ежедневно к нам приходят рукописи. От 3 до 5 в день. Мы читаем каждый текст, но отвечаем далеко не каждому автору. Если приходит “твоя” книга, это становится сразу понятно.

Стекая по стулу, вода расползается по ковру вперемешку с творогом и кусочками банана. Это уже вторая чашка воды и миска творога, которая моя двухлетняя дочь размазывает по столу. Мне уже все равно, потому что это самое безопасное из действий, которое она совершает последние две недели.

Деньги – это материальное выражение чего-то, поэтому, когда проблема заявляется, как проблема денег, на деле получается проблема статуса или власти.

И тут я вдруг услышала в трубке: «Этери, здравствуй! Это Ираклий». Он тогда даже не осмелился сказать «папа»… Я стояла в толпе прохожих и не видела ничего вокруг себя, – я столько лет готовилась к этому разговору.

Мы думаем усыновить розовощекую девочку и ждем от неё вечной благодарности, а она бьется головой о пол и просится к маме-алкоголичке. Что отличает семьи, решившие прийти в детский дом и уйти домой с чужим ребенком? Три истории из первых рук специально для журнала GRAZIA

Если мама канючит, что у Машки есть шуба, а у нее нет – ребенок начинает просить синий велосипед. Не канючит – не начинает.

Если мы пугаем ребенка и запрещаем ему играть «с тем черненьким мальчиком», дружить с детьми других национальностей, мы учим его тому, что любой, кто отличается от него, опасен, несет угрозу.

Интервью The Village. “У нас трое детей, поэтому в наших с мужем разговорах всегда присутствовала формулировка «нужно», и она всегда была противовесом «хочу». Дети – это бесконечная череда дел. Поэтому мы ввели понятие «важно». «Важно» — более значимо, чем «нужно».

Интервью для проекта “Нет, это нормально”. О книге, и мультфильме, и вызове современного родительства.

Интервью для «Медузы» с отцами , воспитывавшими своих детей в одиночестве: о том, может ли мужчина заменить ребенку мать — и нужно ли вообще так ставить вопрос.

МЕЛ опубликовал отрывок из книги “Детям о важном” и рецензию психолога Анны Быковой.

Интервью для “Собеседника”. Москвичка Наталья Ремиш придумала мультфильм про свою дочь Миру и про Диму – мальчика с ограниченными возможностями.